Юрий Гольдберг.   Храм и ложа. От тамплиеров до масонов

Глава двенадцатая. Формирование Великой ложи

Трудно со всей определенностью сказать, в какой степени развитие масонства в Шотландии было обязано наследию тамплиеров и их древним традициям. Если такая связь и существовала, то в начале восемнадцатого века она была давно утеряна, а новая еще не успела сформироваться. Масоны еще не делали попыток публично объявить себя наследниками тамплиеров. И хотя Клаверхаус и его брат, скорее всего, были масонами, никаких документальных свидетельств на этот счет не сохранилось. Если крест тамплиеров действительно перешел от Клаверхауса к его брату, а затем к аббату Кальме, это может свидетельствовать о выживании ордена тамплиеров, но не имеет никакого отношения к масонству. Когда загадка тамплиеров вновь стала предметом всеобщего внимания, это произошло преимущественно во Франции. Однако масонство играло гораздо большую роль в общественной жизни Англии.

В эпоху правления Вильгельма и Марии протестантская религия восстановила свое главенство в стране. Актом парламента, который не утратил своей силы и поныне, английский трон было запрещено занимать лицам католического вероисповедания, а также тем, кто состоял в браке с католиком. Таким образом исключалось повторение ситуации, Предшествовавшей революции 1688 года.

В 1702 году, через восемь лет после смерти жены, умер Вильгельм Оранский. На престол вступила королева Анна, его свояченица и младшая дочь Якова П. Ее в 1714 году сменил Георг I, внук Елизаветы Стюарт и Фридриха, пфальцграфа Рейнского. После смерти Георга в 1727 году трон перешел к его сыну, Георгу II, который правил страной до 1760 года. На протяжении шестидесяти лет после восшествия на престол Вильгельма изгнанные Стюарты не теряли надежды вернуть себе трон. Свергнутый Яков II умер в 1701 году, и его наследником стал сын Яков III, которого называли «старым Претендентом». Якова III сменил, в свою очередь, его сын Карл-Эдуард, который получил прозвище «молодой Претендент» или «добряк принц Чарли». При этих трех монархах в изгнании якобитские круги на континенте оставались рассадником тайных заговоров и политических интриг. Нельзя сказать, что эти усилия были бесплодными. В 1708 году было предпринято давно задуманное вторжение в Шотландию – при поддержке французской армии и участии французского флота. Англия, большая часть войск которой участвовала в войне за Испанское наследство, оказалась плохо подготовленной к отражению этой угрозы, и вторжение вполне могло завершиться успехом, если бы не сочетание невезения, крайнего возбуждения якобитов и апатии французов. В результате кампания потерпела неудачу, но через семь лет, в 1715 году, в Шотландии вспыхнуло полномасштабное восстание, возглавил которое граф Map – тот самый, который якобы унаследовал от Клаверхауса титул Великого Магистра новых тамплиеров. К восставшим также присоединился лорд Джордж Сетон, граф Уинтон, и в результате его титул был упразднен, земли перешли в другие руки, а сам он был приговорен к смерти. Однако в 171 б году ему удалось бежать из лондонского Тауэра, и он присоединился к Стюартам, жившим в изгнании во Франции. До конца своей жизни он принимал активное участие в делах якобитов, а в 1736 году стал магистром влиятельной масонской ложи якобитского толка в Риме. Мятеж был подавлен, хотя и с большим трудом, но Стюарты еще на протяжении тридцати лет оставались серьезной угрозой. Только после вторжения и полномасштабной военной кампании 1745-1746 года эта угроза наконец была устранена.

Революция 1688 года вызвала к жизни множество назревших реформ, важное место среди которых занимал билль о правах. В то же время британское общество было расколото надвое. Это произошло не потому, что сторонники Стюартов в массовом порядке покидали страну, оставляя ее в руках своих врагов. Наоборот, интересы свергнутых монархов были широко представлены в английском обществе. Не все симпатизирующие Стюартам были готовы действовать насильственными методами. Не все были готовы бросить вызов парламенту. Многие из этих людей, несмотря на свои политические симпатии, оказались добросовестными государственными чиновниками во времена правления Вильгельма и Марии, королевы Анны и Ганноверской династии. К таким личностям относится, например, Исаак Ньютон. Но если Вильгельм и Мария, а также Анна были популярными монархами, то этого нельзя было сказать о Ганноверской династии. Многие в Англии открыто и публично – но так, чтобы их нельзя было обвинить в государственной измене – выступали против ненавистных немецких правителей и ратовали за возвращение Стюартов, которых они считали законной королевской династией.

Именно из этих сочувствующих Стюартам людей сформировалась партия «тори». Тори начала восемнадцатого века возникли в конце 70-х годов семнадцатого столетия из роялистов дореволюционных времен. Большинство принадлежали к англиканской церкви или были католиками. Точно так же большинство были землевладельцами и хотели, чтобы власть сосредоточилась в руках нетитулованного мелкопоместного дворянства.

Их противники, получившие прозвище «виги», тоже стали заметной политической силой в 70-е годы семнадцатого века. Эта партия состояла в основном из торговцев и лиц свободной профессии, которые играли активную роль в коммерции, промышленности, в банковском деле и в армии. Они поощряли религиозное многообразие, и в их рядах было много диссентеров и людей, отличавшихся свободомыслием. Виги ставили власть парламента выше королевской. Как выразился Свифт, они «предпочитали денежные интересы земельным». Являясь тайными и открытыми сторонниками пуританской этики, они представляли нарождающийся средний класс, чье лидерство сначала в торговой, а затем в промышленной революции определит ход британской истории и утвердит деньги в качестве главного арбитра. Виги не испытывали особой любви к Ганноверской династии, но были готовы терпеть немецких правителей в качестве цены за свои ширящиеся успехи.

Раскол в британском обществе нашел отражение и в масонстве. Судя по дошедшим до нас документам, революция 1688 года, по всей видимости, никак не отразилась на масонстве. Ложи не только продолжали регулярно собираться, но и увеличивались числом. Вполне возможно, что многие старые ложи или старейшие члены новых лож симпатизировали Стюартам или тори, но не существует никаких свидетельств того, что на этом этапе истории масонство служило для якобитов орудием шпионажа, тайных заговоров или пропаганды. Насколько это было возможно, большинство английских лож оставались – или старались оставаться – в стороне от политики. По мере того как все больше и больше вигов занимали видное положение и начинали играть важную роль в коммерции и внутренней политике, они неизбежно проникали в систему лож, накладывая отпечаток лояльности к Ганноверской династии на все масонство.

Тем не менее масонство с самого начала было неразрывно связано со Стюартами. В семнадцатом веке от масонов требовалась не только «верность королю», но они должны были проявлять активность, выявляя заговорщиков и сообщая о них. Таким образом они становились частью административного и государственного аппарата Стюартов. Подобная преданность укоренилась очень глубоко. Поэтому не стоит удивляться, что основное направление масонства оставалось связанным с политическим курсом Стюартов, последовало за ними в изгнание и из-за границы пыталось защитить их интересы в Англии. На протяжении первой трети семнадцатого века масонские ложи могли состоять либо из вигов, либо из тори, из сторонников Ганноверской династии, либо из якобитов, но хранителями истории общества и наследниками его традиций были именно тори в Англии и якобиты за границей. Это течение масонства было основным, тогда как остальные представляли собой всего лишь боковые ветви.

Видные английские масоны, например герцог Уортон, являлись откровенными якобитами. За границей большая часть лидеров якобитов – например генерал Джеймс Кейт, граф Уинтон (Александр Сетон) и графы Дервенуотер (сначала Джеймс Рэдклиф, а затем его младший брат Чарльз) – были не только масонами, но и активно способствовали распространению масонства в Европе. После подавления восстания 1745 года многих известных масонов приговорили к смерти за сотрудничество с якобитами: Дервенуотер, который был Великим Магистром французских масонов, и графы Килмарнок и Кроматри, в разное время занимавшие пост Великого Магистра Шотландии. Только последнему удалось избежать смерти – остальных казнили в лондонском Тауэре.

По свидетельству одного из историков:

«Нет никаких сомнений в том, что якобиты сыграли ключевую роль в развитии масонства – до такой степени, что многие даже представляют масонство как гигантскую тайную организацию якобитов».

Мы утверждаем, что якобиты не только «сыграли ключевую роль в развитии масонства». Мы утверждаем, что они были, по крайней мере сначала, – его основными проводниками и пропагандистами. А создание Великой Ложи в 1717 году – впоследствии она стала главным представителем английского масонства – явилось не чем иным, как попыткой вигов или Ганноверской династии нарушить монополию якобитов.

Централизация английского масонства

Великая Ложа Англии была основана 24 июня 1717 года – в день св. Иоанна, который считался священным у тамплиеров. Сначала в нее входили четыре лондонские ложи, которые в своем стремлении к централизации объединились в единую организацию и избрали руководящий орган, Великую Ложу. Вскоре к ним присоединились и другие ложи, число которых в 1723 году возросло до пятидесяти двух.

Обычное объяснение объединения масонов в Великую Ложу звучит на редкость неубедительно – или неискренне. По выражению одного из авторов, объединение произошло «вследствие необходимости обеспечить возможность встречи для членов нескольких лондонских лож». Утверждают также, что в то время пышно расцветали различные клубы и общества и что распространение и разрастание английского масонства явилось следствием этого процесса. Однако среди различных клубов той эпохи, а также антикварных, библиографических и научных обществ не наблюдалось похожего стремления к централизации. Только у масонов проявилась тенденция не только к расширению, но, что еще важнее, к централизации. Так, например, из пятидесяти двух лож, составлявших Великую Ложу в 1723 году, не менее двадцати шести образовались еще до основания Великой Ложи в 1717 году. Другими словами, то, что масоны остались в анналах истории, явилось результатом не их распространения, а готовности к централизации.

Историк масонства Дж. Р. Кларк в 1967 году писал: «Думаю, что в 1717 году была более веская причина для объединения: необходимость его диктовалась политическим положением в стране». Кларк подчеркивает шумную демонстрацию верности Ганноверской династии во время организационного собрания ложи – тосты за короля Георга и верноподданнические песни. Он справедливо заключает, что такое преувеличенное выражение патриотизма может рассматриваться как попытка доказать, что масоны не являются якобитами – в такой демонстрации не было бы необходимости, если бы не существовало причин для подозрений.

Современные историки склонны рассматривать шотландский мятеж 1715 года и основание Великой Ложи в 1717 году как два не связанных между собой события, разделенные двухгодичным временным промежутком. На самом деле мятеж 1715 года был окончательно подавлен лишь после казни лордов Кенмура и Дервентуотера в 1716 году, а планы объединения масонов существовали задолго то того, как оно произошло, то есть летом и осенью 171 б года. Таким образом, мятеж в Шотландии и основание Великой Ложи разделяло не два года, а всего лишь от шести до девяти месяцев. Поэтому вполне вероятно, что между этими событиями существовала причинная связь. Создается впечатление, что лояльный к Ганноверской династии истеблишмент, завидуя сети масонских лож, действовавшей в интересах мятежников-якобитов, решил сознательно ускорить создание собственной параллельной сети – как будто стремился к конкуренции в духе свободного предпринимательства, характерного для начала эпохи короля Георга. Чтобы усилить свою привлекательность, Великая Ложа не стала вбирать в себя соперничающие ложи.

Доказательством этого может служить сложный, запутанный и противоречивый вопрос о масонских «градусах», или, как их еще называют, степенях посвящения. В современном масонстве различают три «цеховые» степени и несколько «дополнительных» «высших градусов». Три «цеховые» степени – ученик, подмастерье, мастер-каменщик – находятся под юрисдикцией Объединенной Великой Ложи Англии. Высшие степени управляются другими масонскими организациями, такими, как Верховный совет Древнего и Принятого шотландского обряда или Великий капитул Царственного свода. Сегодня большинство английских масонов проходят через три степени, предлагаемые Великой Ложей, а затем выбирают один из «высших градусов» – подобно тому как студент, сдавший экзамены на степень бакалавра по английской литературе в одном университете, может поступить в другой для получения степени бакалавра по французской и немецкой литературе. В начале восемнадцатого века это было запрещено. Для английских масонов того времени, которые не хотели подвергать сомнению свою лояльность короне, были доступны только три степени, предлагаемые Великой Ложей. «Высшие градусы» находились исключительно в ведении якобитских лож, и масонские организации, предлагающие эти степени, считались в лучшем случае подозрительными, а в худшем изменническими. Этот вопрос и сегодня вызывает бурные споры, однако общепризнанным является тот факт, что «высшие градусы» не только ведут свое происхождение от якобитской ветви масонства, но и всегда принадлежали ей. Другими словами, это не поздние изобретения, а неотъемлемая часть кладезя традиций, легенд и символики, из которых Великая Ложа в 1717 году взяла лишь малую долю. По словам одного из масонских историков:

«… наши братья якобиты просто взяли другие части из того же Кладезя, приспособили их служению тому Делу, которое для них было священным… Делу, которое давно исчезло, но многие градусы, освобожденные от политических ассоциаций, остались».

Другими словами, «высшие градусы» вобрали в себя те аспекты масонских ритуалов, традиций и истории, которые были просто неизвестны или недоступны Великой Ложе – или принять которые для Великой Ложи было опасно с политической точки зрения, и поэтому пришлось отречься от них. Однако после 1745 года, когда Стюарты окончательно перестали представлять угрозу для занявшей английский трон Ганноверской династии, Великая Ложа стала, хотя и неохотно, признавать «высшие градусы». И действительно, определенные аспекты «высших градусов», очищенные от потенциально противоречивых элементов, в конечном итоге были включены как дополнительные в собственную систему степеней Великой Ложи. В результате в 1813 году – для этого потребовалось слияние с параллельными и конкурирующими альтернативами Великой Ложи – образовалась Объединенная Великая Ложа.

Сегодня история английского масонства в основном изучается специалистами, работающими под покровительством Объединенной Великой Ложи. Они рассматривают якобитскую ветвь масонства и многочисленные «высшие градусы» как раскольнические и еретические – как отклонения от главного направления, представителями которого они себя считают. На самом деле все обстоит прямо противоположным образом-, якобитское направление изначально было основным, а Великая Ложа представляла собой боковую ветвь, которая вследствие исторических обстоятельств и превратностей судьбы в конечном итоге превратилась в основную.

Великая Ложа начиналась, скорее всего, как отклонение от основного направления. И точно так же она вытеснила это основное направление и сама заняла главенствующее положение. Процесс этот был непростым, и Великая Ложа оставалась на подозрении у властей, благосклонности которых добивалась. Как отмечает один из масонских историков, «быть членом масонского братства в тот период означало навлечь на себя подозрения в сочувствии якобитам».

Влияние английского масонства

Герцог Уортон, ставший Великим Магистром Великой Ложи в 1722 году, почти ничего не сделал для ее признания со стороны общественности и властей. Он был не только откровенным сторонником якобитов. За три года до этого он основал знаменитый (или печально известный) «Клуб адского пламени», члены которого первоначально встречались в таверне «Грейхаунд» неподалеку от собора Святого Иакова. Одним из его компаньонов в этом предприятии был человек, которому вскоре будет суждено сыграть видную роль в масонском движении. Это Джордж Ли, граф Личфиллд, чей отец погиб в битве на реке Бойн, сражаясь на стороне Стюартов, а мать, Шарлотта Фицрой, была незаконнорожденной дочерью Карла II. Таким образом, в его жилах текла кровь Стюартов, и он приходился кузеном двум другим незаконнорожденным внукам Карла II, Джеймсу и Чарльзу Рэдклифам, впоследствии графам Дервенуотер. Неудивительно, что он считался влиятельной фигурой среди якобитов. В 1716 году его усилиями был организован успешный побег из ньюгейтской тюрьмы Чарльза Рэдклифа и тринадцати его товарищей, которые были заточены туда за участие в восстании 1715 года. К этому времени Джеймса Рэдклифа уже успели казнить.

Терпение властей – и это вполне предсказуемо – в конечном итоге иссякло. В 1721 году был издан эдикт, направленный против «определенных возмутительных клубов или обществ». Без лишнего шума, хотя и временно, «Клуб адского пламени» был закрыт. Понимая, что находится под подозрением, Великая Ложа посчитала себя обязанной заверить правительство в своей «безопасности».

В 1722 году на ежегодном собрании Великой Ложи лорду Уортону, несмотря на все обвинения, вновь удалось добиться избрания Великим Магистром. Впоследствии его обвинили в том, что он хочет «поставить масонство на службу якобитам». На следующий год Уортон внезапно и «без каких-либо церемоний» оставил свой пост, и его сменил лояльный к Ганноверской династии граф Далкейт. Если при предшественниках графа Далкейта и существовали какие-нибудь официальные протоколы ложи, то они исчезли без следа. Официально протоколы Великой Ложи ведут свой отсчет с 25 ноября 1723 года, когда он стал Великим Магистром.

В сентябре 1722 года был раскрыт амбициозный, хотя и нелепый якобитский заговор – поднять восстание в Лондоне, захватить Тауэр и удерживать его до тех пор, пока к мятежникам не придет подкрепление из Франции. Среди заговорщиков был доктор Джон Арбетнот, известный масон и бывший королевский лекарь при дворе королевы Анны. В круг близких друзей Арбетнота входили многие известные масоны, в том числе Поп и Свифт, которые хотя и не имели отношения к заговору, но тем не менее запятнали себя знакомством с его участниками. Сентябрьский заговор серьезно подорвал то доверие, которое Великой Ложе удалось завоевать за предыдущие месяцы, и поэтому потребовались новые уверения в лояльности.

В 1723 году, как будто специально для того, чтобы раз и навсегда снять всякие подозрения в подрывной политической деятельности, появились знаменитые «Конституции» Джеймса Андерсона. Андерсон, священник шотландской церкви и капеллан ярого приверженца Ганноверской династии графа Бьюкена, был членом необыкновенно влиятельной ложи «Хорн», к которой принадлежали такие столпы общества, как герцог Куинсборо, герцог Ричмонд, лорд Пейсли, а в 1725 году и приятель Ньютона Джон Дезагюлье. Подобные рекомендации и связи ставили Андерсона вне всяких подозрений. Более того, в 1712 году он опубликовал несколько ядовитых антикатолических памфлетов, прославляя королеву Анну и взывая к Господу:

«…чтобы он развеял тщетные надежды наших общих врагов и распространил протестантскую религию среди нас, укрепил протестантское наследование трона Ганноверским домом…»

Позднее, в 1732 году, Андерсон опубликовал еще одну, прославляющую Ганноверскую династию работу, «Королевская генеалогия». Среди ее читателей были граф Далкейт, граф Аберкорн, полковник (впоследствии генерал) сэр Джон Лигоньер, полковник Джон Питт, доктор Джон Аберкорт, Джон Дезагюлье и сэр Роберт Уолпол.

«Конституции» Андерсона стали, по существу, библией английского масонства. В этой книге формулируются положения, которые теперь известны как основные принципы Великой Ложи. Первая статья отличается некоторой туманностью и по сей день служит предметом споров, интерпретаций и разногласий. В прошлом масоны были обязаны заявлять о своей верности Богу и англиканской церкви, однако Андерсон пишет о «верности всеобщей религии». Вторая статья отличается большей откровенностью: «Масон… не примет участия ни в каких замыслах против мира и блага народа». В соответствии с шестой статьей в ложе были запрещены любые споры, касающиеся религии или политики.

Тем не менее «Конституции» не смогли очистить масонов от всех подозрений. В 1737 году в двух лондонских журналах было напечатано письмо, в котором масоны объявлялись опасными для английского общества, поскольку они тайно служили делу Стюартов. В тексте письма содержались зловещие намеки на «особые» ложи, якобы владевшие важной информацией и скрывавшие ее от рядовых масонов. Утверждалось, что эти ложи – которые «допускают… к себе даже якобитов, неприсягателей и папистов» – вербуют сторонников Стюартов. Анонимный автор признавал, что многие масоны хранят верность королю, но затем задавался вопросом; «Откуда мы знаем, что те люди, в благонадежности которых мы не сомневаемся, допущены ко всем их тайнам?»

К этому моменту такого рода паранойя, однако, была уже не правилом, а исключением. С «Конституциями» Андерсона Великая Ложа стала респектабельным и верным придатком – как общественным, так и культурным – Ганноверской династии, расширяя свое влияние вплоть до самого трона. В Шотландии, Ирландии и в континентальной Европе продолжали активную деятельность другие течения масонства. В Англии же Великая Ложа установила нечто вроде монополии, и ее политическая ортодоксальность больше никогда не ставилась под сомнение. И действительно, Великая Ложа настолько интегрировалась в английское общество, что ее терминология проникла в разговорный язык и остается там по сей день. Масонству мы обязаны такими выражениями, как «на уровне», «третья степень», а также многими другими.

К тридцатым годам восемнадцатого века Великая Ложа стала проявлять усиленный интерес к Северной Америке и «гарантировать» возникающие там ложи, то есть оказывать им покровительство как собственным отделениям. Так, например, в 1732 году генерал Джеймс Оглеторп основал колонию Джорджия, а два года спустя стал магистром первой масонской ложи Джорджии. Политические пристрастия самого генерала отличались некоторой двойственностью. Почти все члены его семьи были ярыми сторонниками якобитов. Особенную активность проявляли две сестры генерала и его старший брат, отправленный в ссылку за подстрекательскую деятельность. Во время мятежа 1745 года сам Оглеторп командовал одним из подразделений действующей армии и проявил такую вялость при проведении военных операций, что попал под суд. Генерала оправдали, но ни у кого не осталось сомнений, что он разделяет политические симпатии своей семьи. Тем не менее, его затея в Джорджии была встречена с одобрением как режимом Ганноверской династии, так и Великой Ложей. Великая Ложа не только выступила гарантом организованной им масонской ложи, но и «настоятельно рекомендовала» своим английским членам собрать «обильные пожертвования» в пользу своего филиала в Джорджии.

Таким образом, к третьей декаде восемнадцатого века английское масонство под руководством Великой Ложи превратилось в бастион общественного и культурного истеблишмента, и среди самых известных его братьев были такие люди, как Дезагюлье, Поп, Свифт, Хогарт и Босуэл, а также Франсуа Лотарингский, будущий муж австрийской императрицы Марии-Терезии. Как мы уже видели, Великая Ложа начиналась как ответвление от основного направления масонства, а затем – по крайней мере, в Англии – сама стала главным направлением. В некоторых отношениях масонство Великой Ложи было «менее полным», чем масонство якобитов, меньше знакомым с его древними тайнами и в меньшей степени унаследовавшим его исконные традиции. Но несмотря на это – а возможно, благодаря этому – масонство Великой Ложи выполняло ту социальную и культурную функцию, которая отсутствовала у его соперников на континенте.

Великая Ложа пронизала всю ткань английского общества и внедрила свои ценности в основы английского мышления. Настаивая на всеобщем братстве, преодолевающем национальные границы, масонство оказало серьезное влияние на великих реформаторов восемнадцатого века – на Дэвида Юма, на Вольтера, Дидро, Монтескье и Руссо во Франции, а также на их последователей в колониях, которые вскоре станут Соединенными Штатами. Именно Великой Ложе и тому философскому климату, который она создавала, мы обязаны всему лучшему в английской истории той эпохи. Под эгидой Великой Ложи вся кастовая система Англии стала менее жесткой, чем в любой другой стране континентальной Европы. Появлялось все больше возможностей для – выражаясь языком социологов – «вертикальной мобильности». Осуждение любых религиозных или политических предрассудков способствовало не только развитию терпимости, но и определенного эгалитарного духа, который производил огромное впечатление на гостей из-за границы. Среди таких гостей был, например, Вольтер, впоследствии сам ставший масоном. Он настолько воодушевился английским обществом, что стал прославлять его как образец, к которому должна стремиться вся европейская цивилизация. Антисемитизм в Англии осуждался сильнее, чем в любой другой европейской стране, и евреи здесь не только становились масонами, но и получили доступ к политической и общественной жизни, в котором им отказывали прежде. Растущий средний класс получил пространство для маневра и расширения, что дало мощный толчок развитию Британии, выдвинув ее на передовые позиции в сфере промышленности и торговли. Благотворительная деятельность, в том числе часто подчеркиваемая особо помощь вдовам и сиротам, способствовала распространению новых идей о гражданской ответственности и вымостила дорогу многим последующим социальным программам. Можно даже утверждать, что сплоченность ложи в соединении с обращением к традициям средневековых гильдий явилась предвестницей многих черт тред-юнионизма. И наконец, процесс избрания магистров и Великих Магистров способствовал внедрению в сознание англичан разумного разделения между человеком и его должностью, и это понимание вскоре принесет свои плоды в Америке.

Английское масонство во всех отношениях представляло собой некое связующее звено, соединительную ткань общества восемнадцатого века. Помимо всего прочего оно помогало создать в стране более спокойную атмосферу, чем на континенте, где недовольство народа выплеснулось сначала в виде Великой французской революции, а затем восстаний 1832 и 1848 годов. Этот климат распространился и на английские колонии в Северной Америке, сыграв ключевую роль в образовании Соединенных Штатов. Таким образом, та форма масонства, которая распространялась Великой Ложей, заменила первоначальную. При этом она стала одним из самых важных и влиятельных явлений столетия – явления, значительность которого часто недооценивается ортодоксальными историками.



<< Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 2014


Возможно, Вам будут интересны эти книги: