Дуглас Смит.   Работа над диким камнем: Масонский орден и русское общество в XVIII веке.

Книгопечатание

Рынок печатной продукции, рассчитанной на интересы «публики», сформировался в основном при Екатерине II. Этому предшествовали разительные перемены в русском книгопечатании. В допетровские времена его практически не существовало — в собственности государства была только одна печатня, еще несколько находилось в распоряжении монастырей, в западных районах страны. За весь XVII век все эти печатни выпустили менее 500 книг32. В следующем столетии, в особенности во второй его половине, картина радикально меняется; бюрократический аппарат укрепляющегося полицейского государства (а вслед за ним и частные лица) начинает осознавать действенность печатного слова. В 1752—1774 годах были запущены восемь новых типографий. К 1770 году Российская академия наук владела 17 печатными станками и являлась одним из крупнейших издательств Европы. Указом от 15 января 1783 года Екатерина дозволила учреждение частных типографий и тем самым поощрила дальнейший рост русского книгопечатания. За последнюю четверть XVIII века около 30 частных лиц или товариществ открыли собственные типографии в Москве или Петербурге; еще некоторое количество арендовало казенные печатные станки. Кроме того, к 1801 году в более чем двадцати губерниях работало 26 русскоязычных издательских предприятий33.

Умножение типографий естественным образом привело к увеличению объемов печатной продукции. В 1755—1775 годах количество ежегодно издаваемых книг и журналов на русском языке выросло с 50 до более чем 200; к середине 1780-х годов эта цифра перевалила за 400. В одном Петербурге выходило 16 журналов. В 1775—1801 годах было выпущено 8000 отдельных изданий — в три с лишним раза больше, чем за предыдущие 200 лет34. Такое изобилие способствовало росту книжной торговли — если в 1770-х годах в двух столицах было около 15 книжных лавок, то к началу 1790-х годов их стало более 50. Столько же лавок насчитывалось к концу века в провинции35.

В это же время складывается общенациональный книжный рынок. В первой половине столетия он был ограничен Москвой и Петербургом, а в екатерининское царствование охватил и провинцию. Хотя провинциальные издания редко доходили до столиц, в обратном направлении книжная продукция поступала хорошо. А.Т. Болотов описывает в своих воспоминаниях, как в последней трети века обитатели города Богородска стали подписываться на всевозможные журналы, прибытие которых ожидалось с большим нетерпением36. Особенно популярны были издания Новикова; так, его журнал «Утренний свет» (1777—1780) имел более 700 подписчиков из числа провинциальных жителей. За пределами Москвы и Петербурга новиковской продукцией торговали более 20 книгопродавцев. Широту распространения столичных изданий показывает, например, список подписавшихся на еженедельник «Зеркало света» (1786): они проживали от Ревеля на западе до Перми на востоке и Астрахани на юге37.

Расширялся и репертуар печатной продукции. Если в 1708—1725 годах основную ее массу (60%) составляли государственные документы (указы, законы, манифесты), то к 1787 году на них приходилась только четверть от общего числа изданий, а преобладать стали книги из гуманитарной сферы (художественная литература, исторические сочинения, философские трактаты)38. Сдвиг этот произошел потому, что отбор текстов для публикации, производимый ранее государственными структурами, стал по большей части делом издателей, руководствовавшихся, в частности, рыночной конъюнктурой. Им необходимо было удовлетворять интеллектуальные запросы все возраставшей читательской массы, неоднородной по своим интересам. Как указывает Гэри Маркер, к 1780-м годам «в русском обществе могли найтись читатели почти для любой книги, читаемой на Западе»39. Однако не все издатели старались просто угодить вкусам публики; некоторые из них, как, например, Новиков и П. Богданович, видели в книгопечатании общественное служение и старались, по примеру английских коллег, преподносить обществу серьезные книги, способствующие его просвещению. Этих издателей огорчала популярность приключенческих и любовных романов, которыми они вынуждены были торговать, чтобы окупать свою деятельность40.

Таким образом, в конце XVIII века в распоряжении русских читателей был широкий выбор книг и журналов. Разнообразие их соответствовало социальной неоднородности читающей публики, включавшей людей различного происхождения, общественного положения и несходных занятий. Еще И.И. Дмитриев писал в 1789 году, что в России читают не только «просвещеннейшие из нашего дворянства», но и люди «всех состояний: купцы, солдаты, холопы и даже торгующие пряниками и калачами»41. Печатная продукция, кроме прочего, порождала у грамотной части общества ощущение единства и автономности, особенно заметных при сравнении с неграмотным большинством. Читатели книг и журналов начинали сознавать себя членами «почтенной публики», к которой так часто адресовались писатели и журналисты. Как показал У. Джонс, этот эффект возник не случайно; издатели, подобные Новикову, сознательно стремились к нему. Подписчикам «Трутня» должно было представляться, что все они принадлежат к одному клубу42.

Однако не только книги и журналы объединяли русскую публику. Одновременно с книгопечатанием развивались новые формы личного общения; благодаря им складывалось в России новое, гражданское общество.



32 См.: Marker G. Op. cit. P. 19.
33 См.: Ibid. P. 76, 89-90, 105, 138.
34 См.: Ibid. P. 71, 105.
35 См.: Ibid. P. 138.
36 См.: Чечулин Н.Д. Русское провинциальное общество во второй половине XVIII в. СПб., 1889. С. 76.
37 См.: Marker G. Op. cit. P. 150-151, 178, 180-183, 233-236. См. также: Мартынов И.Ф. Книга в русской провинции 1760—1790-х гг.: зарождение провинциальной книготорговли // Книга в России до середины XIX в. Л, 1978. С. 109—125; Зеркало света. 1786. Ч. I. № 1. 9 февраля 1786 г. Как свидетельствует помещенный в этом номере список подписчиков журнала, его получали более чем в тридцати провинциальных городах.
38 См.: Marker G. Op. cit. P. 24, 230.
39 Ibid. P. 202.
40 См.: Ibid. P. 118—120, 201—206. Маркер упоминает даже о появлении в России XVIII столетия «литературы Граб-Стрита». Об аналогичных явлениях в английской культуре той же эпохи см.: Brewer J. The Pleasures of the Imagination: English Culture in the Eighteenth Century. New York, 1997. P. 192—194.
41 Дмитриев И.И. Взгляд на мою жизнь. М., 1866. С. 34.
42 См.: Jones Gareth W. Op. cit. P 31, 48.

<< Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 2944


Возможно, Вам будут интересны эти книги: