Джон Аллен.   Opus Dei

Заявления

Семнадцатилетняя Кэти Дойл учится в выпускном классе Oakcrest — школы Opus Dei в пригороде Вашингтона. Оakcrest выкупил здание школы у евангелической церкви, и сих пор в нем осталось что-то от огромного пространства церкви. Сегодня в школе 250 девочек от шестого до двенадцатого классов, 70 процентов из них — католички, и среди них Кэти Дойл — одна из самых бойких и общительных. Это красивая, четко формулирующая свои мысли девушка. На будущий год она поступает в университет Виргинии. Она участвует в школьных спектаклях, посмеивается над своим «приятелем» школьным дворником, болтает со скоростью «сто слов в минуту» с подругами — Лили Нельсон и Меган Хэдли. Дойл со смехом рассказывает, как задает вопросы об Opus Dei преподающим в Oakcrest нумерариям, потому что «это потрясающий способ отвлечь их от урока». Она дает понять, что совсем не спешит закончить нашу беседу — ведь иначе она должна вернуться в класс. Когда мы заговорили о том, что внесло обучение в Oakcrest в ее жизнь, она становится более вдумчивой, тщательно подбирает слова.

«В старших классах мы изучаем философию, и мы прочитали Аристотеля, — рассказывает Дойл. — Он говорит, что человек — разумное животное. Намеренно лишиться разума — очень серьезная вещь, это делает тебя в чем-то мельче человеческого существа. Это на самом деле поразило меня, потому что у меня всегда было ощущение, что напиваться пьяным — неправильно, но я никогда не могла объяснить это друзьям, которые просто говорили: «А почему бы и нет?» Я думаю, это часть того, что мы выносим из обучения в Oakcrest. Мы лучше стали понимать, почему вся наша жизнь очень важна».

Дойл — не член Opus Dei и не собирается им становиться. Она сказала, что не боится утратить свою веру, когда на будущий год поступит в известный светский университет, потому что: «Я довольна, что я католичка. Я знаю, чему учит церковь, и я с этим согласна. Я уверена, не имеет значения, поступаю я в католическое учебное заведение или нет, потому что я могу быть точно так же «религиозна» в Университете Виргинии. Стараться жить по вере — одинаково сложная задача в любом месте».

Главная мысль рассказа Дойл в том, что все в человеческой жизни должно быть согласовано и не имеет значения, находится ли человек в явно «католическом» окружении Оаkcrest или в секулярной обстановке Университета Виргинии — везде и всегда он должен быть одинаков.

Александр Хавард, нумерарий Opus Dei, — директор Европейского тренингового центра под эгидой Opus Dei в Хельсинки. Он объясняет, что значит «молитвенное размышление в гуще жизни» для финской культуры.

«Например, вы идете с приятелем в сауну и не отпускаете его, пока не зададите пару вопросов о его жизни и вере. Не давайте ему говорить исключительно о качестве снега». Правда, Хавард сказал, что такой подход на самом деле идет вразрез с природой финнов. «Есть правило, что обсуждать в сауне вопросы веры вредно для здоровья», — пошутил он.

Если серьезнее, сказал Хавард, то идея религиозных размышлений в процессе ежедневной работы для большинства финнов является тонизирующей. «Финны работают очень серьезно и поэтому всегда или почти всегда уходят от разговоров. Это правильное начало для размышлений, поскольку молитвенное размышление в гуще жизни означает в первую очередь хорошее выполнение работы. Но это только начало, и многие финны на этом останавливаются. Они смешивают «рабочую этику», основанную на внешних обстоятельствах, с добродетелью, которая всегда трансформируется. Финны любят говорить о своей профессиональной этике, они ею гордятся, но им необходимо молитвенное размышление. И когда они открывают это для себя, им это нравится».

В этом смысле, сказал Хавард, концепция единства жизни, объединяющая молитвенное размышление и работу, закрывает для многих финнов серьезный этический пробел. «Проблема с «профессиональной этикой» заключена в самой ее концепции. Она предполагает, что вне работы существуют какая-то другая этика, другие нормы с отличающимся содержанием. На самом деле можно встретить финнов, которые настойчиво говорят о своей «профессиональной этике» и при этом напиваются каждую пятницу, разводятся с женами и бросают детей, но считают себя абсолютно нравственными людьми, поскольку платят по счетам и выполняют свои профессиональные обязанности».

«Молитвенное размышление — это то, что создает единство жизни, — сказал Хавард. — Размышляющий таким образом человек не исполняет разные «роли» в течение дня: роль профессионала, роль мужа или жены, отца или друга. Размышляющая душа всегда и везде ищет Бога: в работе, в семье, в дружеских связях и хобби, даже в одиночестве. «Рабочая этика» ведет к двойной жизни и лицемерию, молитвенное размышление — к единству жизни и искренности.

Поэтому для финнов молитвенное размышление ведет к нарушению правил «профессиональной этики» и открытию, что Бог может преобразить тебя в процессе твоей работы. На этой идее настаивал Лютер, но многие современные финны, даже глубоко религиозные, не являются лютеранами. Они убеждены, что Бог воздействует на человека не снаружи, а изнутри. Я знаком с протестантским пастором из Торнио — города, находящегося за тысячу километров от Хельсинки, в Лапландии, на границе со Швецией, который ежемесячно покупает пятьдесят книг Хосемарии Эскрива для своих прихожан. Им нравится то, что говорит Эскрива. Каждый месяц около тридцати лютеран вместе с этим пастором обсуждают учение святого Хосемарии. Идея о «молитвенном размышлении» просто сводит их с ума в хорошем смысле слова».

Сорокалетний испанский нумерарий Пабло Кардона, имеющий ученые степени в области физики и менеджмента, руководит программой по этике бизнеса в Instituto de Estudios Superiores de la Empresa (IESE) — элитной школе Opus Dei в Барселоне. Он работает с такими гигантскими компаниями, как Deutsche Bank, Microsoft, Motorola, побуждая их размышлять о том, как основные моральные принципы могут использоваться в практике бизнеса.

«Мое понимание работы — составная часть понимания человеческой личности, — сказал мне Кардона в интервью в мае 2004 года. — Как оценить эту личность, как нужно относиться к людям и в чем миссия компаний в обществе? Я не отделяю свою жизнь христианина от моего подхода к компаниям. Я проработал много лет с крупными компаниями и старался помогать им выполнять их предназначение, соблюдать обязательства по отношению к разным заинтересованным лицам, а не только к владельцам акций».

«Максимализация прибыли занимает все внимание компании, — сказал Кардона. — Поэтому в последние три-четыре года я старался показать руководителям корпораций, как выглядит глобальный подход. Основываясь на своем понимании мира и значения людей и организаций в обществе, я пытался найти неувязку между человеческими ценностями и господствующим подходом к руководству компаниями. При разговоре с генеральными менеджерами выяснялось, что они просто не знают, что делать в этих случаях. Таким образом, я занимался разработкой административной системы, которая начинается с предназначения... Я не объясняю, как пользоваться блокнотом или веслом, я говорю о жизненных приоритетах. Когда имеешь более глубокий кругозор, антропологический кругозор, можешь добиться большего.

Все это явления одного порядка — кто ты как человек и как ты ведешь бизнес. Именно это Эскрива назвал единством жизни... Opus Dei подберется к твоей душе и скажет: «О'кей, с высоты твоей должности как ты будешь воздействовать на окружающих при помощи христианской веры? Что означает Воскресение Христа и то, что ты сын Господа? Что это значит для тебя и окружающих? Совершенно все равно, кто ты при этом: профессор в высшей школе бизнеса или любой другой человек».

Профессор университета Makerere в Кампале Мэтью Одада посещал собрания и курсы Opus Dei с 1996 года, когда в Кампале открылся центр Opus Dei. В сентябре 2004 года он рассказал мне, что хотя сам он — не член Opus Dei, но занимается в кружке, где состоят сорок сотрудников организации. Он говорит тихим голосом и делает долгие паузы, внимательно обдумывая ответы на вопросы. Он считает, что единство жизни, на которое делал упор Эскрива, может быть исключительным вкладом Opus Dei в гражданское общество современной Африки.

«Основным препятствием к созданию достойного политического и гражданского порядка в Африке является коррупция. Слишком много африканцев считают вполне приемлемым давать взятки и перекачивать материальные peсурсы в свою личную пользу или в пользу родственных групп и племен. На самом деле в большинстве своем африканцы — высоконравственные люди, придающие особое значение семье и общине, но слишком многие из нас пpоводят четкую грань между своей личной моралью и общественным поведением. Люди себе не представляют, что значит привнести этику в политику или бизнес. Я думаю, именно в связи с этим вклад Opus Dei может быть очень серьезным. Они могли бы помочь сформировать поколение африканских лидеров, которые знают, как соединить личную честность со своей публичной ролью». Одада сказал, что он приветствует деятельность Opus Dei в Уганде и надеется, что она распространится по всей Африке. Он хотел бы, чтобы наибольшее распространение получила мысль о том, что человек не должен «отделять» свою религиозность от руководства бизнесом или работы в правительстве. Идея не в том, чтобы посвятить жизнь каждого бизнесмена или политика религиозным медитациям, а в том, чтобы помочь им увидеть важность «единства жизни» вне зависимости от их личных нравственных ценностей.

Выше уже было отмечено, что часть «единства жизни», как это понимает Opus Dei, состоит в серьезном отношении даже к задачам, кажущимся незначительными. В качестве иллюстрации отношения к «мелочам» рассмотрим центр Shellbourne, находящийся в часе езды от Чикаго в Вальпараисо, Индиана. Его штат составляют пять нумерариев Opus Dei и восемь помощниц нумерариев, и еще летом часть дня там работают девочки-школьницы из старших классов. Центр построен в 1960-е годы, в 1986 году пристроено новое крыло, в нем имеется общежитие для священников и мирян. Жильцы общежития обычно, хотя и не всегда, — члены Opus Dei. Ежегодно там останавливаются порядка семисот человек, и бюджет общежития составляет около одного миллиона долларов. Хотя бы в одной из четырех капелл центра обязательно проводится ежедневная месса, и в каждой из них молящиеся могут исповедоваться и причащаться в течение всего дня.

В сентябре 2004 года я посетил Shellbourne, по которому меня провела его директор, нумерарий Лали Санчес Алдана. Когда мы проходили через кухни и прачечные, Санчес Алдана упомянула, что для мессы используется специальное оборудование. Существует небольшой набор кухонной посуды для выпечки просфор, часть которых упаковывается и отправляется в другие католические приходы. Имеется также специальная прачечная, в которой стираются и гладятся облачения священников и служебные покровы, используемые в четырех капеллах. «Когда священники служат мессу, они всегда отмечают чистоту и свежесть напрестольной пелены, — с заметной гордостью сказала Санчес Алдана. — В капеллах всегда чисто и убрано, всегда свежие цветы и все на своем месте».

Некоторые могут счесть излишним такое внимание к деталям или даже назвать его «скрупулезным» — определение, которое обычно употребляет католическая теология, имея в виду настойчивое и чрезмерное соблюдение правил, выходящее за рамки «состояния Божьей благодати». Но с точки зрения единства жизни все это части одного целого. Если человек искренне верит, что Христос присутствует на мессе, он обязан придавать значение даже таким мелким вещам, как состояние напрестольной пелены.

Кстати, в этой связи центры Opus Dei обычно выглядят безупречно. Чистота этих мест, на самом деле, один из самых первых моментов, на которые люди обращают внимание. Например, когда я посетил епархиальное собрание территориальной прелатуре Яуойс в Перу, я сразу же обратил внимание на сияющие полы в каждом холле. В Торресьюдад, Марианском святилище в Испании, я познакомился с Маноло Фернандесом Гомесом, ассоциированным членом Opus Dei и бывшим коммунистом, который рассказал мне, что когда он впервые был в Наваррском университете, его совершенно поразили «настолько чистые пепельницы, что из них можно было есть». Кроме того, все учреждения Opus Dei обычно хорошо оборудованы и производят впечатление богато обставленных (честно говоря, иногда так и есть). Однако часто это просто умение Opus Dei хорошо распоряжаться ограниченными средствами.

Еще одним примером проявления единства жизни может быть Ксави Касажуана, тридцатилетний супернумерарий Opus Dei, который живет в городе Сабаделле, в тридцати минутах езды от Барселоны. Он компьютерщик на заводе, выпускающем электромоторы. Касажуана так описывает свое отношение к работе: «Я всегда счастлив. Мои коллеги не понимают, почему в понедельник в семь утра я всегда улыбаюсь. Но для меня неважно — понедельник это или пятница... На одной из наших радиостанций есть диск-жокей, который всегда говорит: «Наконец-то пятница». Мне это не нравится. Почему бы не сказать: «Наконец-то понедельник» или «Наконец-то четверг»? Я стараюсь сделать все, чтобы быть счастливым в любой день недели, а не только в пятницу. В конце концов, я ведь тот же самый человек в каждый день недели». Это способ объяснения единства жизни — у человека должно быть одинаково ровное настроение каждый день, потому что каждый день дарит возможность восхвалять жизнь.

И, наконец, американский священник Opus Dei отец Джон Вок, который преподает на факультете коммуникаций римского университета Святого Креста, так объясняет важность «единства жизни»: «Я думаю, для Opus Dei типично, что его члены, священники и миряне, не переходят на какой-то специальный «религиозный» язык, когда говорят о духовных предметах. Когда разговор становится «религиозным», почти не происходит изменения его уровня. В нем не появляется признаков елейности. Мы говорим обычным голосом и с Богом, и с людьми. Человек — это единая личность, с единым голосом и единой душой».

<< Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 3218


Возможно, Вам будут интересны эти книги: